Вечером 23 августа Станислав возвращался с работы домой, где его ждала Седа, его девушка. Молодые люди уже несколько месяцев жили вместе, были влюблены друг в друга, планировали свадьбу и семью. В подъезде Станислава встретили петербургские полицейские и чеченцы в штатском: с помощью угроз они заставили его открыть дверь квартиры, забрали девушку и увезли на ее родину, в Чечню — к семье, от которой она сбежала год назад.
Формальная причина — уголовное дело о краже. Но как только Седу привезли в Чечню, обвинения исчезли, а девушку просто отдали родственникам. Так куда же делось уголовное дело, ради которого Седу похитили из ее квартиры и насильно вернули в республику?
В Чечне уголовные дела используются, чтобы вернуть беглецов на родину и запереть их внутри республики. Уголовное дело, как правило, появляется из ниоткуда, сшито белыми нитками и существует лишь как предлог для задержания человека в любом регионе России. А потом, когда беглец оказывается дома, дело испаряется в воздухе — сложно сказать, существовало ли оно вообще или было лишь плодом воображения чеченских силовиков.
Чаще всего уголовные дела заводят по статьям вроде кражи или мошенничества. Родственники пишут заявление, что их сбежавший член семьи что-то украл. Полиция при этом явно в курсе, что обвинения выдуманы, потому что даже не пытается разобраться в ситуации и официально оформить уголовное дело. Единственная задача полицейских — найти беглеца и вернуть в семью, а формальности тут вторичны.
Иногда чеченские силовики и вовсе не прикладывают никаких усилий: просто берут давно висевшее у них заявление, не имеющее никакого отношения к сбежавшему, и делают его подозреваемым по этому делу. Доходит до абсурда: бывает, что к моменту совершения преступления, которое вменяется человеку, тот уже давно покинул регион и никак не мог стать ни исполнителем, ни свидетелем.
Дело как бы есть, но его как бы нет
Одним из первых случаев, когда сбежавших попытались вернуть под предлогом уголовного дела, стало задержание четырех дагестанок на границе России и Грузии. Девушки хотели покинуть страну, чтобы сбежать от насилия в семье, но были задержаны российскими пограничниками.
Им называли самые разные причины задержания: от якобы стандартных процедур до обвинения в краже 50 тысяч рублей. По словам пограничников, девушки находились в розыске из-за поданного родственниками заявления. Но ни само заявление, ни ориентировку так и не смогли показать самим беглянкам или их адвокату.
Спустя несколько часов дагестанок отпустили и позволили им уехать — сыграли роль общественный резонанс и неподготовленность пограничников. А уголовное дело, которым угрожали пограничники, по всей видимости, никогда не существовало. С тех пор, однако, сотрудники усвоили ошибки и начали более ответственно фабриковать уголовные дела.
Беглянке из Ингушетии Лейле Гиреевой повезло меньше. Ее тоже задержали по обвинению в краже, заявление тоже написали родственники. Лейла провела несколько часов в питерском отделе полиции, пока ее не забрал адвокат. При этом ни Лейле, ни ее адвокату не показали никаких процессуальных документов.
Так как девушка оставалась в России, уголовное дело из мифического превратилось в реальное: мать действительно подала на дочь заявление о краже. Чтобы избежать конфликта, девушка согласилась вернуться в семью — и уголовное дело тут же исчезло, как будто его никогда и не было.
Еще более трагична судьба Селимы Исмаиловой: девушку задержали в аэропорту при попытке выехать из России. Ее точно так же обвинили в краже, не предъявили никаких документов ей или адвокату и оперативно передали чеченским силовикам, которые отвезли ее в республику.
После огласки уполномоченный по правам человека в Чечне Мансур Солтаев опубликовал видео с Селимой, на котором та по-чеченски заявляет, что с ней все в порядке и она находится в кругу семьи. Уголовное дело и в этом случае растворилось в воздухе: никто про него даже не вспомнил, а омбудсмен не задался вопросом, куда же делось заявление и ориентировка, из-за которых девушку насильно тащили в Чечню.
Таинственные метаморфозы: из подозреваемого в свидетели
В ночь с 15 на 16 февраля Идрис Арсамиков покинул Чечню, спасаясь от преследований силовиков, которые задерживали и пытали его из-за подозрений в гомосексуальности. При выходе из самолета Арсамиков был задержан московскими полицейскими в аэропорту Домодедово — как сообщили сотрудники, на него пришла ориентировка из Чечни, согласно которой он подозревается в мошенничестве в особо крупном размере.
Заявление, по которому возбуждено уголовное дело, было подано еще в 2021 году — в то время Арсамиков не проживал в Чечне уже несколько лет.
Московские полицейские передали Арсамикова чеченским силовикам, а те отвезли его обратно в республику. Позже появилось видео, в котором он заявляет, что у него все хорошо и он сам хотел вернуться домой.
А что же с уголовным делом? Следственный комитет провел проверку и выяснил, что Арсамиков проходит по уголовному делу свидетелем, а вовсе не обвиняемым, как было заявлено ранее. Его допросили как свидетеля и отвезли домой — теперь он узник в своем же селе и находится под тщательным контролем.
То же самое произошло и с Седой Сулеймановой, которую похитили из ее квартиры и увезли в Чечню. Ее молодому человеку Станиславу, ей самой и ее адвокатам сотрудники питерской полиции заявляли, что против Седы возбуждено уголовное дело и она подозревается в краже. Именно поэтому девушку доставили обратно в республику.
В Чечне девушку привезли в отдел полиции, но лишь затем чтобы опросить как свидетельницу. Оказалось, что на нее нет никакого заявления и никакой ориентировки, потому что она не проходит как подозреваемая.
Сразу после опроса Седу передали родственникам, которые забрали ее домой, откуда она сбежала год назад ради свободной жизни. И вновь в дело вмешался Мансур Солтаев: опубликовал фото и видео с Седой из ее дома и заявил, что «с ней все хорошо». Превращение из подозреваемой в свидетельницу и исчезнувшее уголовное дело Солтаева не заинтересовали.