В 2017 году мир впервые узнал о пытках и убийствах людей в Чечне со страниц «Новой Газеты». Журналисты сообщили, что чеченские силовики выслеживают и задерживают тех, кого подозревают в гомосексуальности. Для того, чтобы придать обвинениям юридический статус, нужен был потерпевший, который публично заявил бы о том, что он пережил, подтвердив сведения журналистов.
Таким человеком стал Максим Лапунов. Он первый, кто подал заявление о незаконном удержании и пытках, и рассказал о том, что с ним произошло. Полиция не хотела рассматривать его дело, и даже вмешательство уполномоченной по правам человека Татьяны Москальковой не помогло добиться справедливого расследования. Сейчас дело Лапунова рассматривает Европейский суд по правам человека, и уже завтра он должен вынести решение.
Максим Лапунов рассказал СК SOS, как он решился подать заявление и как сложилась его жизнь после.
«Я — человек справедливости». Первое заявление
Я решился подать заявление, потому что я, как гражданин Российской Федерации, прекрасно понимаю свои права. У меня в Чечне не было родственников, я не чеченец и не принадлежу к этому народу, поэтому мне опасаться было нечего. Кроме того, я — человек справедливости. У меня обостренное чувство справедливости, а раньше со мной настолько жестоких вещей не происходило.
Заявление я подал не сразу, так как по российскому законодательству ты должен вернуться на место преступления, если будет какое-то следствие. Я этого боялся и искал какие-то варианты, как подать заявление безопасно. Я обратился в на тот момент «Российскую ЛГБТ-сесть» (команда Кризисной группы СК SOS была частью организации — прим. СК SOS), и только тогда начался процесс подачи заявления. К сожалению, мы потеряли много времени.
Мы очень долго обсуждали с юристами, как подать это заявление, чтобы мне не пришлось снова ехать в Чечню. К тому же, нужно было подготовить множество бумаг: если с тобой что-то случилось, ты должен доказать, что ты жертва. Была проведена большая работа Комитета против пыток (бывшее юр. лицо Команды против пыток — прим. СК SOS). Надо отдать им должное, спасибо им большое за гигантскую работу: они подготовили кучу материалов, с которыми мы уже пошли подавать заявление.
«Следователь ничего не нашел и решил, что моя история вымышлена». Расследование в России
Следователь допрашивал меня в течение трех дней, заявление растянулось на 30 страниц. Реакция следователя была спокойной, без отвращения или презрения. Но, к сожалению, этот следователь без моего участия или участия лиц, которым я дал доверенность действовать от своего имени, поехал осматривать места, указанные в заявлении. Он ничего там не нашел и решил, что моя история вымышлена.
Мы вместе с юристами Комитета против пыток ждали разного рода решений, постановлений, возбуждения уголовного дела, но ничего этого не произошло, были одни отказы. Результата не было вообще никакого. Тогда мы поехали к Москальковой Татьяне Николаевне (уполномоченная по правам человека в РФ — прим. СК SOS).
Изначально Москалькова на историю с преследованиями не реагировала. После всех публикаций она говорила: «Покажите мне хоть одного заявителя, и тогда мы будем что-то делать». И ей показали меня. Мы с ней встретились, поговорили, я ей рассказал все, что происходило со мной, и тогда она начала реагировать.
Москалькова настояла на том, чтобы мы написали заявление Бастрыкину (глава Следственного комитета РФ — прим. СК SOS). Следователи вроде бы начали работать, и благодаря Москальковой были собраны дополнительные материалы. Мы получили сведения о том, кто работал в органах на тот момент, и подтверждения, что меня все же задерживали и я находился в тех местах, которые указывал в заявлении. Но в справках указывалось, что меня туда якобы привозили на пару часов пьяным, допросили и отпустили.
Москалькова также настаивала на госзащите для меня и в целом пыталась мне помочь. Но в госзащите мне отказали, так как не нашли достаточных оснований. Уголовное дело тоже так и не возбудили.
Жалоба в ЕСПЧ была подана в мае 2018 года после того, как мы получили отказы от всех судов. Я уехал из России, и жизнь состояла из интервью, встреч с адвокатами и юристами и подготовки к ЕСПЧ, для которого надо было собрать дополнительные данные.
«Отделить себя и свою жизнь от того, что со мной произошло». Жизнь после
Переезд был для меня большим стрессом. Нужно было как-то налаживать жизнь, а я себя собрать не мог, постоянно находился в переживании того, что со мной произошло. Переезжал я со своим партнером, и мы с ним не могли спокойно выйти из дома, пока из окна не проверим, не ждет ли нас какая-то машина. Первые два года после переезда были очень тяжелым временем.
Мне было чуть проще, чем другим, потому что что со мной рядом был мой партнер. Это однозначно большая поддержка. Тот же вызов скорой или принятие каких-то решений в момент, когда мне плохо. Большой плюс еще и в том, что всегда есть с кем поговорить, приготовить ужин вместе — и это, конечно, компенсирует все страшные моменты, которые были в жизни.
Сначала я работал на разных работах, потому что надо было и обеспечивать себя, и восстанавливаться, и быт налаживать, и язык учить. Работал и в автосервисе, и официантом, и помощником на кухне — кем только не поработал, пока не нашел свое место.
Потом жизнь начала входить в свое русло. Работа, быт, семья — все стало налаживаться. Сейчас стараюсь работать на себя, открываю свой бизнес.
Мы вместе с партнером недавно отметили 16 лет вместе, так что личная жизнь тоже потихонечку идет. Все своим чередом — как и в России, просто свой мир создали, сохраняем его, держимся друг за друга и помогаем друг другу.
Иногда мне пишут другие жертвы пыток, ищут поддержки и спрашивают совета. Я им обычно рассказываю о том, как я это пережил. Мне, наверное, повезло: я много работал с психологами, с врачами, и я знаю, как можно поддержать себя или другого человека в кризисный момент. Я по себе знаю, каково это: уже шестой год идет, а какие-то триггерные моменты все равно тяжело переживать. До сих пор случаются треморы и остались заикания, когда волнуюсь.
Сейчас я стараюсь отделить себя и свою жизнь от того, что со мной произошло. Очень хотелось бы все это забыть.
«Это и моя боль тоже». Оглядываясь назад
Когда первый раз подавал заявление, я свято верил, что закон будет на моей стороне. Что будет расследование и виновники понесут наказание. Я понял, что этого не произойдет, только спустя пару лет — когда нам уже везде отказали. Я ждал, что омбудсмен будет на моей стороне и что она сможет что-то сделать. Но, оказывается, это даже не в ее силах как-то мне помочь.
Но даже если бы я заранее знал, что все будет так, я бы все равно попробовал добиться справедливости. Я бы ничего не изменил. Единственное, что поправил бы, — сразу бы обратился в «Российскую ЛГБТ-сеть», как только покинул Чечню.
Если бы я не подал заявление и не рассказал свою историю, то смог бы остаться в России. Но, кажется, это в любом случае было бы небезопасно. Если бы я остался, я бы лет 10 прятался и все время оглядывался.
Думаю, уехать было самым правильным решением, которое я мог принять. По России, конечно, все равно скучаю. Это была моя привычная жизнь, когда все было понятно: у тебя есть семья, огород, друзья, которые всегда рядом. Переехав, ты всего этого лишаешься. Я поддерживаю связь с друзьями, но это уже не то — нет тех встреч, посиделок, разговоров по душам. Всего этого не хватает. Сейчас жизнь совсем другая.
За новостями из Чечни слежу до сих пор — это и моя боль тоже. Меня радует, что сейчас я не единственный заявитель — хотелось бы пожелать всем, кто хочет подать заявления, чтобы они не боялись и сделали это. Чем больше людей расскажут о проблеме, тем лучше будет результат и, может быть, когда-нибудь что-нибудь поменяется. Ужасно, что это до сих пор происходит.
«В справедливость суда уже слабо верится». Ожидания по решению ЕСПЧ
Я даже не знаю, если честно, чего ожидать от решения ЕСПЧ, потому что столько уже пережито, столько отказов. И в возможность справедливого суда уже слабо верится.
Это трудно принять, что законы и конституция, которые прописаны для людей и для граждан, не работают вообще никак. Как бы ты ни боролся, как бы ты ни старался, все равно ты будешь виноват. И правительство не хочет никак помогать своим гражданам. Нет справедливости — это сложно принять, сложно понять.
У меня много планов на будущее, даже не знаю, за что хвататься и что реализовывать. Наконец, эта история с расследованием подошла к финалу. Я даже не ожидал, что это будет в этом году, потому что прошло очень много времени.
В первую очередь хотелось бы закончить с созданием своего бизнеса, обеспечить семью. Хотелось бы и путешествовать, и отдохнуть уже от всего этого. Хочу развиваться, получить образование в новой стране — что-то связанное с финансами и экономикой — и двигаться дальше.
Не знаю, станет ли мне легче, когда ЕСПЧ примет решение. Просто наконец-то это все завершится, но думаю, легче не станет, потому что это все-таки мной все пережито, это со мной все случилось.
Останется горечь от того, что справедливость так и не восторжествовала.